О том как Сергей Минаев торговал вином
У одного из парней нашей фирмы отец долгое время работал во Франции в торгпредстве. Выяснилось, что французы хотят выйти со своим вином на российский рынок, открыть в России компанию. И для этого им нужны были партнеры и он вышел на нас, когда мы узнали это мы были как живые статуи. Через некоторое время я уже торговал французским вином. По тем временам оно стоило бешеные деньги. Точно не помню сколько, но, допустим, бутылка стоила десять долларов. То есть шестьсот рублей: доллар тогда шел один к шести. А на шестьсот рублей водкой упиться можно было. Но мы с успехом начали продвигать дело. Основали фирму с французским капиталом, стали продавать их вина. У нас были прайс-листы с красивыми картинками. Французы научили. В Москве уже открывались крупные магазины — «Седьмой континент», «Гарден Ринг», появились региональные клиенты.
С ресторанами просто гениальная история. 1995 год. Я иду по Чистопрудному бульвару. Март месяц на дворе. И вдруг у меня лопается ботинок... Нога моментально становится мокрой. Я поднимаю глаза и вижу вывеску «Ресторан «Ностальжи». Захожу. У окна сидит понурый Игорь Бухаров. «Здравствуйте, — говорю. — Я такой-то, мы вина продаем». А никто же в этом ничего не понимал. И я сам еще не знал, что продаю. Но склад в Москве был, вино мы уже начали пить, понравилось. «Ностальжи» — первый ресторан, с которым мы стали работать. С Бухаровым до сих пор дружим. У меня дома лежит раритет: первая винная карта ресторана «Ностальжи». Даже у Игоря ее нет. Мне же надо было знать, что клиент просит. Я давно отксерил эту карту, где было написано: «Кот де Прованс» — вино из страны трубадуров». Потом в здании «Национала» открылся «Максим», были рестораны в гостиницах «Метрополь», «Националь», «Савой», «Марко Поло», «Пресня отель».
В 1998 году, когда бизнес укрупнился, французы решили, что они им должны управлять и здесь. Между русским менеджментом и французским случился жуткий конфликт. Был май. Я уехал на два месяца во Францию открывать компанию с их конкурентами. В Москве велись переговоры. Я вернулся из Бордо до 16 августа 1998 года.
А 17 августа 1998 года вышел от девушки, которая жила на противоположном от Речного вокзала конце Москвы, купил около метро пачку «Винстона» за шесть с половиной рублей, сел в вагон, доехал до «Речного». Вышел и увидел, что «Винстон» стоит двенадцать с половиной рублей. Интересно, подумал я, вроде вчера не пил, и зрительных галлюцинаций у меня быть не должно. Пришел домой, включил телевизор и узнал о кризисе. Все рухнуло моментально. Но лично я на кризисе ничего не потерял, потому что у нас была брокерская контора на таможне, и мы ее благополучно продали. Деньги еще никуда не вложили. У меня лежали какие-то доллары, так что кризис меня не задел.